Закройте глаза и представьте себе лошадь необычайной красоты, рослую, мощного сложения, поразительной силы и резвости. С редкой мастью, которую знатоки называли «графское серебро», атласно-вороной с чуть заметной звездочкой (пробелью) во лбу и с седой шерстью в пахах и под мышками. По преданию, такой масти была одна из любимых лошадей знаменитого коннозаводчика Алексея Григорьевича Орлова. Вот таким был Варвар.

Варвар — чистокровный орловский рысак. Но, чтобы не возникало путаницы (поскольку данная кличка отнюдь не редкость), вот некоторые уточнения: вывели его на конном заводе барона Фитингофа в 1870 году.

Жизнь этой лошади была богата на события, в том смысле, что «сахаром» ее не назовешь. Трехлеткой попал Варвар к некому барону в экипаж — оценили его редкую красоту и резвость. Но в первой же поездке богатырь-кучер, а слабым не место на конюшне, не смог справиться с жеребцом. Хриплые крики кучера: «Берегись!.. Ги-и-ись! Ги-и-и-ись!» — оглашали пол-Москвы. «Кабы не горка у Рождественского монастыря, — рассказывал потерпевший кучер, — ни в жисть бы не остановить!.. Тугоуздый, сатана!..»

Тугоуздость — порок опасный. Много хитрых приспособлений, причинявших лошади боль, было придумано для борьбы с ним. В конце XIX века в Германии додумались даже до «электрического усмирителя», убивавшего лошадь током! Но чем беспощаднее была борьба с этим пороком, тем злее становились лошади.

Заметьте, что орловские рысаки — одна из самых кротких и послушных пород лошадей. Злыми, тугоуздыми делают их люди — конюхи, кучера. Очевидно, Фитингоф об этом не очень заботился: по воспоминаниям современников, этот завод давал немало злых рысаков. Варвар не был исключением.

Прошло немного времени, и Варвар обзавелся «украшением» — железным намордником. Не слабо искусал он своего напарника по дышловой запряжке — смирного орловца-мерина. Вот такой строптивый был этот конь, не нравилось ему ходить во второй паре. В шесть лет Варвар, сменивший нескольких хозяев, попал на Семеновский ипподром (Петербург). В Петербурге он лишь числился за Фитингофом, а держали его — на процентах — разные наездники. Но ни один долго не выдерживал, отказывался: мало толку, хлопот полон рот. И действительно, несмотря на богатый потенциал (много раз обходил самых знаменитых рысаков), Варвар так и не стал чемпионом. Он то бил рекорды, то проходил столб карьером!
Судьба распорядилась так, что не встретил на жизненном пути Варвар наездника себе под стать. С годами делался жеребец все злее. И даже очередной понимающий и терпимый хозяин Кудашев, после многочисленных попыток задобрить нрав упрямого жеребца, сдался (после того, как познакомился с зубами своего питомца). Так и проходила жизнь этой выдающейся лошади, год сменялся годом, менялись люди вокруг него.

Но старость этой лошади была достойной и красивой. Постаревшего, разбитого на ноги Варвара продали в бюро похоронных процессий братьев Шумиловых на Литейном проспекте в Петербурге. Еще много лет Варвар возил траурный катафалк, с пышным султаном из страусовых перьев на голове, под черной сеткой с кистями, доходившими до копыт, через которую было видно, что «графского серебра» — седины стало еще больше. От былой же строптивости осталось упорное нежелание ходить в упряжке во второй паре: это знали и всегда запрягали первым. До конца своих дней этот конь стремился быть первым. А живший напротив бывший хозяин и поклонник Варвара, Кудашев, так и не сумевший найти к нему подход, еще долго любовался этой независимой и прекрасной лошадью… из далека.